В тишине послышались грузные шаги. Из-под камней вспорхнула испуганная птица. Между деревьями промелькнула фигура американца. С нетерпеливым ворчанием он перелезал через камни, направляясь к нашему путешественнику, но тот, закончив осмотр, по другой тропинке вышел на шоссе к своему автомобилю.

- Постойте, - раздался крик из лесной чащи, - куда вы мчитесь? Я из-за вас изорвал свой лучший пиджак. Проклятые лианы!

Задыхаясь, обмахиваясь шляпой, незнакомец с трудом добрался до автомобиля и отрывисто, от бега или волнения, промолвил:

- Стойте! Обождите одну секунду! Скажите… Вы иностранец?

- Нетрудно угадать, - с улыбкой ответил путешественник, указывая на свой зимний костюм. - Что вам угодно?

- Скорей, скорей отвечайте!.. Вы русский?

- Да… Я из СССР.

- Русский моряк!.. О-о, так всмотритесь же в меня. Не узнаете? Прощаю, прощаю, - радостно замахал руками американец. - Обнимите же меня, черт вас возьми, дорогой мой!

- Очевидно, это ошибка… - попробовал протестовать путешественник, но незнакомец схватил его руки и ликующе топнул ногой.

- Нет, нет, не возражайте и скорей обнимите меня. Вы русский штурман Головин с погибшего советского парохода!

- Откуда вам это известно? - поразился тот. - Готов поклясться, что вижу вас в первый раз в жизни.

- Не смейте! - в восторге захохотал незнакомец. - О, как я рад видеть вас таким крепышом!

- Рад познакомиться…

- Какое там к дьяволу знакомство! Неужели вы не догадываетесь, кто я!

- Нет, - искренне признался Головин. Он в самом деле впервые видел этого человека.

- В таком случае вы через секунду раскаетесь.

Пораженный штурман продолжал недоумевать.

Удивительная встреча породила в нем беспокойство. Но не случись этой встречи на Панамском шоссе, вряд ли нам пришлось бы продолжать историю, которая, как в этом убедится читатель, полна поразительных приключений.

Глава двенадцатая.

СЧАСТЬЕ ФРЕДА ИРВИНГА

«- Неужели вам не рассказывали, кто вас спас, - спросил американец, - и не назвали имени?..

- Пароход «Президент». Штурман Ирвинг…

- Стоп. Достаточно. Штурман Фред Ирвинг - это я!

И через минуту мы, как старые друзья, хлопали друг друга по спине. Вечером, когда мы возвращались в Панаму, всю дорогу Ирвинг твердил:

- Мистер Головин, вы принесли мне счастье!

- Помилуйте, - протестовал я, - скорее я вам обязан…

- Молчите! - с горячностью отвечал американец. - Вы принесли мне счастье.

И я услышал следующий рассказ о «счастье» Фреда Ирвинга.

- Штурман, молчать, - шутя скомандовал он, начиная рассказывать. - Перед вами капитан. Капитан «Юпитера», грузового парохода в семнадцать тысяч тонн водоизмещением. Да, да, вы принесли мне счастье. В тот день, когда «Президент» выгрузил вас в Гонолулу и без признаков жизни сдал в морской госпиталь, я, как драгоценный амулет, спрятал в каюте снятый с вас спасательный пояс. Надо мною смеялись, называли суеверным. Но про себя я думал: чем такой пояс хуже веревки повешенного? И что же? Я оказался прав. Не позже чем через месяц ваш пояс принес мне счастье. Молчать! Не возражать! Говорит капитан. Газеты Сан-Франциско напечатали мои радиограммы о сенсационной находке в океане, поместили мой портрет, и… газету прочел друг моего покойного отца мистер Голдинг. Он меня помнил ребенком, ему шестьдесят восемь лет, и он стоит двенадцать миллионов долларов. Мистер Голдинг - директор акционерного общества пароходной компании «Новая Англия». Мог ли я знать, что человек, который держал меня на коленях, сейчас - один из властителей судеб бедных моряков?! Мистер Голдинг прочел про меня, узнал, где я нахожусь, и по возвращении в Сан-Франциско вызвал меня к себе. Шесть лет я бесцельно хранил истершийся капитанский диплом. Мистер Голдинг сказал одно слово, и меня назначили капитаном «Юпитера». Отныне, покуда мистер Голдинг жив, я могу не заботиться о своей судьбе.

Так без умолку всю дорогу болтал добродушный американец. По приезде в Панаму я на ночь снял номер в отеле «Ричмонд». Ирвинг сообщил мне, что его пароход стоит в Панаме и завтра вечером отбывает в Сан-Франциско. Какая удача! Не задумываясь, я принял предложение Ирвинга плыть с ним на его «Юпитере». Мы протелефонировали в Колон, чтобы к утру мне доставили чемодан с «Гайаваты».

На следующий день, в девятом часу утра, я брился, когда в дверь номера постучался коридорный бой.

- В вестибюле, - сообщил он, - вас ожидает господин… Он просит принять его. Что ответить?

Думая, что это Ирвинг, я попросил немедленно провести его в номер. Послышались шаги. Я обернулся. Но это был не Ирвинг!»

В комнату Головина вошел японец в белом костюме. С низким поклоном пришедший извинился за ранний визит и предложил штурману, не стесняясь, продолжать свой туалет. Большим желтым шелковым платком гость вытер скуластое лицо, без приглашения сел за стол и бесцеремонно, с наглой пытливостью принялся разглядывать Головина. «Вероятно, местный комиссионер», - подумал штурман.

- Чем обязан? - извинившись в свою очередь и спеша закончить бритье, спросил моряк. - Чем могу служить?

- Не беспокойтесь, я задержу вас не более чем на пять минут, - предупредил гость. - Можете продолжать бритье. Я корреспондент Ассошиэйтед Пресс. Я хочу узнать у вас некоторые детали вашего чудесного спасения и счастливой встречи с мистером Ирвингом.

- Откуда вам это известно? - удивился Головин. - Я только вчера приехал в Панаму.

- О да, вы еще не читали газет. В сегодняшней «Америкен» напечатан превосходный рассказ Ирвинга о вашей замечательной встрече. Итак, начнем. - И, точно не замечая недоумения штурмана, корреспондент вынул блокнот. - Расскажите, в каком состоянии вас нашел «Президент», а главное, что произошло с вами в последние дни перед тем, как пароход подобрал вас в океане. Припомните мельчайшие подробности - это очень, очень интересно.

- Вряд ли, - сдержанно заявил Головин, - моя личность представляет интерес для прессы. Должен признаться, мне непонятен поступок Ирвинга. Правда, я мало знаком с американскими обычаями, но я сочту более уместным воздержаться от интервью.

- Напрасно, сэр. Вы должны считаться с нашими традициями. Поверьте, я не знаю человека в Америке, который бы отказался от рекламы.

- Тем более, - категорически возразил Головин, - что я не нахожу смысла…

- Помилуйте, что тут дурного? - с гримасой пожал плечами журналист. - Все уже опубликовано, и я прошу лишь подробностей последних дней перед спасением. Верно ли то, что вы после того на некоторое время лишились памяти?

- Да, это правда, - надеясь таким образом прекратить разговор, ответил Головин. - Но, как видите, меня вылечили…

- И память восстановилась? - встрепенувшись, ухватился за последнюю фразу корреспондент. - Вы все вспомнили?

- Память вернулась…

- Однако что же все-таки было с вами накануне спасения?

- Стоит ли повторять, что я отказываюсь давать интервью? Надеюсь, вы поймете, как тяжело…

Но журналист, пропустив мимо ушей намек штурмана, со странным и даже некоторым нервным беспокойством перебил:

- Какие все-таки воспоминания сохранились у вас в памяти?

- Повторяю, - возмущенно заявил Головин, - меня поражает ваша настойчивость…

- Но я тоже позволю себе упрекнуть вас в нелюбезности. О, мы, кажется, начинаем ссориться, - пробуя принять шутливый тон, улыбнулся корреспондент. - Продолжим же нашу беседу. Шлюпка попала в Тихий океан. Не встречали ли вы каких-либо островов? Может быть, вам встретился, к примеру… необитаемый остров? Право, нет ничего интересней приключений моряка с погибшего корабля.

- Как вам известно, - сохраняя выдержку, объявил Головин, - меня подобрал «Президент», и больше никаких подробностей я сообщить вам не могу.